![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
...мы продолжаем узнавать
(Известия Московского военно-промышленного комитета. 1915. № 12. С. 25—30.)
ИЗ ОЧЕРКА
«ПО ЗАВОДАМ (С ИНОСТРАННОЙ МИССИЕЙ)»
- ОБ ОСМОТРЕ МОСКОВСКИХ ЗАВОДОВ, ВЫПУСКАЮЩИХ СНАРЯДЫ, ПРЕДСТАВИТЕЛЯМИ СОЮЗНИЧЕСКИХ АРМИЙ, ОПУБЛИКОВАННОГО В ЖУРНАЛЕ «ИЗВЕСТИЯ МОСКОВСКОГО ВОЕННО-ПРОМЫШЛЕННОГО КОМИТЕТА»
«ПО ЗАВОДАМ (С ИНОСТРАННОЙ МИССИЕЙ)»
- ОБ ОСМОТРЕ МОСКОВСКИХ ЗАВОДОВ, ВЫПУСКАЮЩИХ СНАРЯДЫ, ПРЕДСТАВИТЕЛЯМИ СОЮЗНИЧЕСКИХ АРМИЙ, ОПУБЛИКОВАННОГО В ЖУРНАЛЕ «ИЗВЕСТИЯ МОСКОВСКОГО ВОЕННО-ПРОМЫШЛЕННОГО КОМИТЕТА»
Декабрь 1915 г.
...
II
Наконец, иностранные гости заканчивают осмотр завода. И снова вереница автомобилей мчится среди рядов фабричных строений, оставляя позади Симонову слободу и направляясь на Дербенёвскую набережную, на завод Фарбверке. Уже темно. Подъезжаем к заводским воротам, и сразу нас встречает иная обстановка. Здесь чувствуется военная мобилизация в полном виде. Над воротами большая вывеска: «Завод, состоящий в ведении Артиллерийского управления, для изготовления взрывчатых веществ в действующую армию». (выделение моё - th!!!)
У ворот часовые с ружьями, которые берут «на караул» при встрече прибывших гостей. Навстречу появляется молодой артиллерийский офицер.
Завод этот принадлежит Акц[ионерному] о[бщест]ву «Фарбверке», который до войны в этих больших зданиях изготовлял краски. С началом войны с краски он перешел на фенол, являясь почти первым по размерам выпускаемого им количества этого вещества, из которого потом получается мелинит.
Нас водят из одного помещения в другое. Везде высятся громадные чаны, чувствуется острый запах серной кислоты, и над головами клубятся густые пары, туманом застилающие длинные мостики, по которым бегают, точно матросы по палубе, рабочие в брезент[ов]ых костюмах с огромными металлическими очками на глазах.
Военный инструктор, француз-химик г. Фроссар в каждом из помещений четким, уверенным голосом по-французски дает объяснения, устраивая коротенькие «летучие» лекции. Проходит перед глазами вся картина: как из бензола путем всех этих процессов нейтрализации и сплавки, при помощи серной кислоты и едкого натра, получается кристаллизованная масса, которая называется «фенолом» и со¬
ставляет душу мелинита, рвущего сталь снарядов и несущего смерть. Здесь же мы осматриваем помещение, приспособленное для изготовления взрывчатого вещества тротила из толуола.
На этом заводе царит совсем иная атмосфера. Все время в туманных парах мы шагаем по каким-то лабиринтам, под ногами тянутся желоба, струится вода. Там, в Симоновом, дух точности, механическая прилаженность, определенная, внешне рассчитанная работа человека и машины. Тут же вся работа в чанах, таинственная, непонятная в своих скрытых процессах. Но она составляет неизменную спутницу той первой работы, ибо только в сочетании с ней дает то, что нужно теперь более чем хлеб, что дороже теперь жизни во имя жизни.
И когда мы проходим длинным двором мимо больших цилиндров, в которых отправляется с завода фенол, один из представителей завода тихо, но с особым внутренним удовлетворением говорит:
— Нашим фенолом были взорваны немецкие «Альбатрос» и «Дейтшланд» на Балтийском море. Мы работаем ведь и для морского ведомства.
А через несколько минут мы стояли и слушали «летучую лекцию» m[onsieu]r Фроссара, который, объясняя процесс изготовления тротила, оборвал свой рассказ красноречивой паузой:
— А тротил нужен...
— Чтобы победить немцев, — раздался твердый и спокойный голос широкоплечего плотного бельгийского генерала барона Де-Риккель, похожего в своем русском казакине на старого казака.
Большая работа идет здесь, на заводе, который потребовал для своего переоборудования для целей войны 1 млн 600 тыс. руб. Внешнего, показного, занимательного здесь весьма мало, тем не менее пытливо вслушивались гости и со сосредоточенным вниманием осматривали обстановку того места, где творится зажигающий снаряды нерв.
Любопытно было отношение к виденному отдельных гостей. Англичан почти не слышно. Они молчат и редко когда тихо проронят слово. Наибольшее оживление вносят французы и бельгийцы, со своим живым темпераментом и экспансивностью.
Покидая завод, разъезжались гости и сопровождавшие их представители военной Москвы, чтобы встретиться завтра в другом уголке Москвы, где идет такая же кипучая и нужная для армии работа.
...
У ворот часовые с ружьями, которые берут «на караул» при встрече прибывших гостей. Навстречу появляется молодой артиллерийский офицер.
Завод этот принадлежит Акц[ионерному] о[бщест]ву «Фарбверке», который до войны в этих больших зданиях изготовлял краски. С началом войны с краски он перешел на фенол, являясь почти первым по размерам выпускаемого им количества этого вещества, из которого потом получается мелинит.
Нас водят из одного помещения в другое. Везде высятся громадные чаны, чувствуется острый запах серной кислоты, и над головами клубятся густые пары, туманом застилающие длинные мостики, по которым бегают, точно матросы по палубе, рабочие в брезент[ов]ых костюмах с огромными металлическими очками на глазах.
Военный инструктор, француз-химик г. Фроссар в каждом из помещений четким, уверенным голосом по-французски дает объяснения, устраивая коротенькие «летучие» лекции. Проходит перед глазами вся картина: как из бензола путем всех этих процессов нейтрализации и сплавки, при помощи серной кислоты и едкого натра, получается кристаллизованная масса, которая называется «фенолом» и со¬
ставляет душу мелинита, рвущего сталь снарядов и несущего смерть. Здесь же мы осматриваем помещение, приспособленное для изготовления взрывчатого вещества тротила из толуола.
На этом заводе царит совсем иная атмосфера. Все время в туманных парах мы шагаем по каким-то лабиринтам, под ногами тянутся желоба, струится вода. Там, в Симоновом, дух точности, механическая прилаженность, определенная, внешне рассчитанная работа человека и машины. Тут же вся работа в чанах, таинственная, непонятная в своих скрытых процессах. Но она составляет неизменную спутницу той первой работы, ибо только в сочетании с ней дает то, что нужно теперь более чем хлеб, что дороже теперь жизни во имя жизни.
И когда мы проходим длинным двором мимо больших цилиндров, в которых отправляется с завода фенол, один из представителей завода тихо, но с особым внутренним удовлетворением говорит:
— Нашим фенолом были взорваны немецкие «Альбатрос» и «Дейтшланд» на Балтийском море. Мы работаем ведь и для морского ведомства.
А через несколько минут мы стояли и слушали «летучую лекцию» m[onsieu]r Фроссара, который, объясняя процесс изготовления тротила, оборвал свой рассказ красноречивой паузой:
— А тротил нужен...
— Чтобы победить немцев, — раздался твердый и спокойный голос широкоплечего плотного бельгийского генерала барона Де-Риккель, похожего в своем русском казакине на старого казака.
Большая работа идет здесь, на заводе, который потребовал для своего переоборудования для целей войны 1 млн 600 тыс. руб. Внешнего, показного, занимательного здесь весьма мало, тем не менее пытливо вслушивались гости и со сосредоточенным вниманием осматривали обстановку того места, где творится зажигающий снаряды нерв.
Любопытно было отношение к виденному отдельных гостей. Англичан почти не слышно. Они молчат и редко когда тихо проронят слово. Наибольшее оживление вносят французы и бельгийцы, со своим живым темпераментом и экспансивностью.
Покидая завод, разъезжались гости и сопровождавшие их представители военной Москвы, чтобы встретиться завтра в другом уголке Москвы, где идет такая же кипучая и нужная для армии работа.
...
(Известия Московского военно-промышленного комитета. 1915. № 12. С. 25—30.)
